Патриарх российского востоковедения: Александр Касимович Казембек

Наш рассказ посвящен большому ученому с дербентскими корнями, также представлявшему казанскую школу востоковедения, преподававшему в Императорском Казанском университете в первой половине XIX века, человеку с очень необычной, трудной судьбой, полной испытаний, и интереснейшей биографией.

Семья от него отказалась, на историческую родину путь ему был заказан, в мусульманском мире он был отвергнут как вероотступник. Этот крайне необычный поступок для мусульманина повлек разрыв с родителями. Но мало кто другой сделал столько для развития восточной культуры в России, как этот человек. Имя ему Мирза Мухаммед Али, но более он известен как Александр Касимович Казембек (в некоторых источниках: Казем-Бек). По мнению известного русского востоковеда и ираниста В.В.Григорьева, А.К. Казембек был одним из тех, кто поставил изучение Востока в России на научные, академические рельсы и вывел российскую науку о Востоке на уровень, не уступающий европейскому, а подчас и превосходящий достигнутое востоковедами Западной Европы.

Казалось бы, линия жизни Мухаммеда Али была предопределена самим фактом его рождения в семье ученого-богослова. Род Казембека происходил от Курчинских беков, переселившихся в Закавказье во время царствования Надир-шаха. Дед Казембека был министром у правителя Дербента и Кубы Фат-Али-хана. Отец Хаджи Касим родился и жил в Дербенте. В конце XVIII века он переселился в Иран, где изучал мусульманское законодательство, совершил несколько паломнических путешествий в Аравию, в том числе Мекку и Медину. В Иране в 1801 году Хаджи Касим женился на дочери местного губернатора. От этого брака родился будущий ученый Мирза Мухаммед Али Казембек. После присоединения к России. Хаджи Касим вернулся на родину в Дербент и в 1810 году вызвал семью из Ирана. Отец будущего ученого впоследствии был назначен на почетную должность шейх уль-ислама в Дербенте.

Первоначальное образование Мухаммед Али получил дома у отца. Мальчик с легкостью освоил мусульманские законы, философию, изучил фарси, арабский и турецкий языки. В Дербенте юноша стал известен благодаря двум своим рукописям - «Опыту грамматики арабского языка» и сборнику шарад на арабском и персидском языках. За образованность его стали называть Мирзой Али-Мухаммед-беком (мирза или мурза - титул, равный дворянину). Отец хотел отправить талантливого сына на учебу к родственникам в Персию или в Аравию. Но после присоединения Дербента к России отца - Хаджи Касима заподозрили в том, что он шпионил в пользу Персии. Лживый донос шел от личного осведомителя главнокомандующего Кавказской армией генерала Ермолова. Шейха, лишив всех званий и сословий, отправили в ссылку в Астрахань, куда вскоре вслед за отцом прибыл и Мирза Али. В Астрахани произошла роковая встреча Али с шотландскими миссионерами, которая круто изменила его судьбу. Иностранцы попросили образованного юношу помочь им в постижении восточных языков, а сами давали ему уроки европейских языков. Али очень быстро освоил английский и иврит, стал заниматься переводом священных текстов. Это занятие настолько его увлекло, а содержание переводимых им книг показалось ему столь необычным и интересным, что он решился на чрезвычайно опасный и трудный шаг - смену вероисповедания. Мирза Али крестился и стал называть себя - Мирза Александр Казембек.

Шотландские друзья предложили ему поехать на учебу в Англию, но царские власти усмотрели в этом опасность и решили отправить Казембека от греха подальше учителем в Омскую азиатскую школу, куда первоначально хотели сослать и его отца. Фактически это означало разлуку с учителями и ссылку.

Старая Казань

Как бы сложилась жизнь молодого преподавателя в сибирской глуши, сказать трудно, но снова вмешался Его Величество Случай. В начале 1826 года по пути к новому месту назначения в Омск Казембек прибыл в Казань и в связи с тяжелой болезнью вынужден был здесь задержаться. 

Карл Федорович Фукс

Памятник К.Ф.Фуксу в Казани

Он остановился в доме ректора Казанского императорского университета Карла Федоровича Фукса. "Муж и умный, и ученый немец" - так называл Фукса Пушкин. Поговорив с гостем, Карл Федорович не мог не поразиться его способностям и сделал все возможное и невозможное, чтобы оставить А.Казембека в Казани. Сначала Александр Касимович преподавал арабский и персидский, а также и турецкий язык "с указанием уклонений от него языка татарского и других тюркских наречий" в знаменитой 1-й Казанской гимназии, где как раз после ухода другого талантливого ученого-востоковеда Ибрагима Хальфина освободилось вакантное место. А вскоре по ходатайству казанских ученых Казембек был принят лектором (старшим преподавателем) восточной словесности в Казанский университет. Знаменитый казанский ориенталист Христиан Мартин Френ к тому времени уже работал в Санкт-Петербурге, поэтому Илья Березин (ученик А.К.Казембека, а впоследствии биограф своего учителя) в биографическом очерке замечает, что счастливая звезда привела его будущего учителя в Казань "в то самое время, когда университет искал возможности пополнить невозвратимую потерю".

Любопытно, что по приезде в Казань Казембек плохо понимал по-русски, но в кратчайшие сроки выучил язык специально для того, чтобы перевести на русский с персидского стихотворения Саади. 

В Казани Казембек прожил 20 лет и стал настоящим полиглотом, добавив к тем языкам, которые уже знал, еще немецкий, французский и татарский. Итого 11 языков, включая родной азербайджанский, - кстати, именно он ввел в научный оборот термин "азербайджанский язык", который тогда, правда, называли "адербиджанским".

По рекомендации руководства университета ученый разработал фундаментальную по тем временам «Общую грамматику турецко-татарского языка», которая выдержала несколько изданий на европейских языках что стало поворотным моментом в научной карьере А.К. Казембека. Это был первый в мире опыт изучения тюркских языков на основе сопоставительного анализа. Труд был удостоен самой почетной тогда в России Демидовской премии. Спустя 11 лет ученый будет награжден Демидовской премией вторично за перевод на английский язык "Дербенд-Наме". А всего он будет удостоен этой чести трижды за свою научную биографию. 

"Грамматику турецко-татарского языка" перевели на немецкий язык, и она служила учебным пособием не только в России, но и в Европе. В том же году А. Казембек был избран членом Великобританского Королевского Азиатского общества (позже он станет членом научных сообществ Франции, Германии, Голландии и США), через шесть лет - членом-корреспондентом Российской академии наук, а еще через два года его избрали ординарным профессором по кафедре турецко-татарского языка Казанского университета.

Однако его научный интерес вызывали не только языки, но и история и религия восточных народов. В Казани А.К. Казембек начал собирать материалы для фундаментального труда под названием "Полный конкорданс Корана, или Ключ ко всем словам и выражениям его текстов, для руководства к исследованию религиозных, юридических, исторических и литературных начал сей книги". Этой работе он посвятил 25 лет своей жизни и завершил в Петербурге, куда переехал в 1845 году. "Журнал Министерства народного просвещения" писал об этой книге: "Это есть пособие, за которое в высшей степени благодарны ему как мусульманский мир, так и ориенталисты всех стран, исследующие этот мир".

Несмотря на то, что Казембек отошел от мусульманства, он всю жизнь сохранял уважение к этой мировой религии и людям, его исповедовавшим. Ислам "не может быть преградой цивилизации", говорил ученый, напоминая, что "во времена Аббасидов всё просвещение греков было перенесено в столицу ислама", то есть в Багдад. Мало кто задумывался о том, что богатая античная культура стала известна Западу благодаря обратным переводам с арабского произведений Аристотеля, Платона, Сократа и других древнегреческих мыслителей. Казембек поддерживал отношения с видными мусульманскими деятелями и старался помогать талантливой молодежи.

В журнале Министерства народного просвещения и в Ученых записках Казанского университета были опубликованы его работы по исламу, истории крымских татар, уйгуров и древних народов Средней Азии, об успехах восточной словесности в Европе и ее упадке в Азии и многие другие. 

Уникальность личности Казембека в том, что он, соединяя в себе восточную, мусульманскую образованность с традициями русской и западноевропейской науки, был в равной степени ученым-ориенталистом мирового уровня и талантливым, дальновидным организатором востоковедения в России.

А.К. Казембек считал, что "исследование Востока более всех других отраслей науки нуждается в личном, хотя бы кратковременном ознакомлении его исследователей с местными языками и обычаями. Четырех- или пятилетние занятия молодых людей в университете восточными языками, даже и при существующих способах, не могут подвинуть так далеко их познаний, как кратковременное пребывание их на самом Востоке". Родившись и прожив много лет на Востоке, профессор призывал своих учеников и других ученых к путешествиям. Восток - дело, как известно, тонкое, и только по книжкам и рассказам проникнуть в ткань его тысячелетней культуры невозможно. Именно он организовал и был руководителем путешествия на Восток и, в частности, в Дербент своего ученика Ильи Березина, о котором рассказывалось в предыдущем нашем посте.

Энциклопедические знания, основанные на собственных ощущениях и опыте, умение обращаться как с европейскими, так и восточными источниками принесли Александру Казем-Беку заслуженный авторитет и славу "патриарха российской ориенталистики". Как точно выразился академик А.Коновалов, он "соединял в себе европейскую ученость с ученостью восточной". А академик Бартольд сказал еще определеннее: "Сенковский и Казем-Бек своими лекциями создали русское востоковедение: почти все русские ориенталисты следующих поколений были учениками одного из этих двух ученых".

Преподавание Казембека, по отзыву его ученика И.Н. Березина, «отличалось чрезвычайной ясностью, и для любознательного слушателя этот профессор составлял неистощимый запас знания по всем отраслям востоковедения с точным и верным ответом на всякий запрос». Биограф отмечал, что основной фонд знаний ученого «составляли сведения, приобретенные им в восточной школе, и уже на эту основу легла ткань европейской науки». В этом было своеобразие и уникальность российского востоковеда.

Александру Касимовичу посчастливилось общаться со многими знаменитыми людьми.

Н.И. Лобачевский

 Бюст Н.И.Лобачевского перед зданием Казанского университета

У него сложились добрые отношения с Николаем Ивановичем Лобачевским, 

сменившим на посту ректора Казанского университета Карла Фукса.

Во время своего приезда в Казань Пушкин долго беседовал с Казем-Беком. 

Толстовский садик рядом с домом, в котором жил Л.Н.Толстой в Казани

Есть основания утверждать, что профессор Казембек готовил молодого Льва Толстого к вступительным экзаменам в Казанский университет по турецкому и арабскому языкам. Будущий писатель обязан был сдать эти экзамены для поступления на восточный разряд 1-го Философского факультета Университета в 1844 году и выдержал их отлично. 

Шамиль

А в Петербурге, уже находясь в плену, с Казембеком пожелал встретиться легендарный предводитель горцев Шамиль, который произвел на ученого самое благоприятное впечатление. Казембек был убежден, что на Кавказе нельзя бряцать оружием. "Три орудия": великодушие, бескорыстная храбрость и правосудие - суть три орудия, которыми можно покорить весь Кавказ; одно без другого не может иметь успеха", - писал он. 

Дом Шамиля в Казани. Подарен казанским купцом Апаковым своей дочери-невесте, а потом жене сына Шамиля

А вот еще одно любопытное свидетельство современника, характеризующее ученого и как незаурядного и очень интересного человека: «...при описании Казани, нельзя не упомянуть об одном из значительных «львов» ея. Мирза Казембек столь выдающаяся личность, что описание общества, среди которого занимал он весьма видное положение, было бы неполным без воспоминания о нем. Представьте себе, читатель, персидского мирзу, выражающего мысли свои в равном совершенстве на языках турецком, татарском, арабском, персидском, английском, русском; к тому же мог он выражаться несколько по-французски и по-немецки.<...> Казембека, при том, отличали его высокий рост, благородная осанка, изящные черты лица, черная и густая борода, черные глаза полные такой огненности, что по словам одной петербургской дамы, трудно было смотреть на него прямо, по магнетизму его взора. В салонном разговоре был он изящен, в беседах с дамами остроумен и эффектен, на балах из лучших танцоров <...>. Наконец, замечательное влияние его личности вполне объясняется благородным и щедрым характером его, которым отличался он ...» (Русский архив. 1893 кн.3 С.226).

А.К. Казембек был женат на дочери казанского дворянина Александра Петровича Костливцева - Прасковье.  

Усадьба Боратынских в Казани

А единственная дочь (были еще сыновья) от этого брака Ольга Александровна Казембек вышла замуж за Николая Евгеньевича Боратынского - сына выдающегося русского поэта. 

Музей Евгения Абрамовича Боратынского

Единственный в стране Музей поэта Е.А.Боратынского расположен в деревянной усадьбе начала XIX века, чудом сохранившейся до сегодняшних дней в городской застройке. 

В составе коллекции Казанского музея Е.А. Боратынского имеются и мемориальные вещи Александра Касимовича Казембека. Музей - место встреч любителей казанской старины.

Дочери Ольги Александровны Казембек и Николая Евгеньевича Боратынского

Н.Е.Боратынский, его сын Александр и внук Дмитрий (внук и правнук А.К.Казембека)

В Казани и губернии в XIX и XX веках жили несколько поколений потомков Боратынских и Казембеков.

Род Казембеков внесен в III часть родословной книги Казанской губернии, и из этого рода вышло много известных в России и во всем мире людей. Например, Александр Львович Казембек, лидер союза «Молодая Россия» (русская эмиграция 1920—1930-е годы) — правнук Александра Казембека.

Источники в интернете:

Академик.Словари и энциклопедии на Академике

Википедия

Энциклопедия Брокгауза и Эфрона

Дагестанская правда от 01.11.2012

Дагестанская правда от 30.07.2015

РеспубликаТатарстан от (?)

Тренд.Новости Азербайджана. 22 июля, 2009

«Дербент славится … баснословной древностью»: путешествие по Дагестану казанского ученого

Илья Николаевич Березин относится к той замечательной плеяде казанских ученых, благодаря которым казанская школа востоковедения получила всемирное академическое признание уже в первой половине XIX века. В это время активно работали и публиковались Христиан Мартин Френ — ученый-арабист, приглашенный из Германии, Федор Иванович Эрдман, Иосиф Федорович Готвальд, Александр Касимович Казем-Бек и другие учёные. Расцвет казанского востоковедения связывают и с именем великого математика Николая Ивановича Лобачевского, который стоял тогда во главе университета.

В 16-летнем возрасте Илья Березин поступил на восточный факультет Казанского университета. Здесь он занимался арабско-персидским языком под руководством профессора Ф.И. Эрдмана. Именно в Казани будущий ученый сформировался и развился как эрудированный исследователь в разных сферах восточной науки. Через три года, закончив курс, со степенью кандидата он был оставлен в университете для подготовки к профессорской кафедре. В это время он совершил поездку в Астрахань для близкого знакомства с бытом персиян и татар. Вернувшись в Казань, защитил диссертацию на тему «Что способствует развитию просвещения и останавливает ход его в державах магометанских». В 1841 году получил степень магистра восточной словесности. А еще через год – по плану и указаниям профессора А.С. Казем-Бека Березин был включен в состав научной экспедиции по Дагестану и Закавказью, Аравии и Турции, Персии и Египту, где изучал языки, исследовал современный быт народов, литературу и древности восточных государств. Молодому ученому не было в то время и 25 -ти лет.

Отчеты о занятиях на Востоке за это время были опубликованы в «Ученых записках, изданных Императорским Казанским университетом» за 1845-46 годы.

Можно предположить, что записки путешественника были очень популярны среди читателей, так как в 1849 году в университетской типографии эти воспоминания вышли уже отдельной книгой под названием "Путешествие по Дагестану и Закавказью", а в 1850 книга была переиздана с картами, планами и видами замечательных мест. 

О древнем Дербенте рассказывается в III главе «От Дербента до Кубы». Непосредственно городу посвящено сорок страниц печатного текста.

«Что Дербент пользуется большим почетом между мусульманскими городами, это доказывает составленная нарочно для него одного «Дербент-наме» Дербендиада, рассказывающая историю этого города; что в Дербенте есть много любопытного для археолога, это свидетельствуют громадные стены его с многочисленными надписями, и что, наконец, Дербент не походит на другие города Дагестана и Закавказья, в этом могут убедить похождения вашего покорного писателя...».

В Дербенте Илья Николаевич провел десять дней. Он прекрасно подготовился к поездке. Березин изучил множество источников. В своих записках молодой ученый ссылается не только на древнейшую хронику «Дербент-наме», которую называет Дербендиадой, но и на описания Кантемира, Броневского, Эйхвальда, восточных писателей — Масуди, Абульфеда, Закерия Казвини, Ибн Эль-Варди, Бакуви… И это еще не полный список. При этом он не просто рассказывает об  исторических событиях, но, если они спорные, приводит сначала мнения на этот счет из разных источников, а потом обязательно напишет, чьей точки зрения он сам придерживается и почему. 
И.Н. Березин не только рассказывает, свое повествование  он сопровождает планами местности, искусными зарисовками, которые сам же и выполняет, а это говорит о его разносторонних способностях и прекрасной подготовке.

Генеральный план крепости Дербента с городом

«Дербент славится во всех восточных историях баснословной древностью: естественно мое внимание прежде всего обратилось на историю этого города». И здесь до XII века для Березина основной источник — историческая хроника «Дербент-наме». Он рассказывает историю города с самых первых упоминаний о нем в источниках и до новейшего времени, когда Дербент окончательно становится российским городом. Повествование очень живое, Илья Николаевич не просто приводит сухие факты, а за его описанием виден молодой человек, не лишенный чувства юмора. Он постоянно посмеивается над собой: «...находящиеся у меня надписи не могут служить дипломом на бессмертие, о котором я так хлопочу с тех пор, как попал в древний город Ноя». Или: «Городничий г-н Мекрюков великодушно вызвался помогать мне в хождении за дипломом на звание великого первооткрывателя», т.д.

План Великой Кавказской стены (Стены Александровой)

Березин рассказывает о своих прогулках по городу и его окрестностям. Сильное впечатление произвела на ученого Горная (Великая Кавказская) стена — Даг-бары, Березин называет ее «Стена Александрова». «Восточные авторы назначают ей протяжения около 400 верст, что очень удобно совпадает с известием о конце этой стены, видимом около реки Алазани». Он очень интересно рассказал об этой прогулке, когда его сопровождал целый отряд джигитов по причине того, что небезопасно было в то время выходить одному за пределы города. И вот его замечательное описание обзора, который он увидел сверху:

«Я сошел с коня и по выдавшимся камням стены, цепляясь руками и ногами, поднялся на башню: когда я взглянул сверху кругом, мною овладело такое сладостное чувство, что я чуть-чуть не спрыгнул с четырехсаженной высоты на деревья подле башни! Я находился в ущельи, которое с севера и юга замыкали горы, покрытые лесом, но к востоку и западу вид простирался необозримо далеко. К востоку горы, прятавшиеся под частоколом деревьев, волнами спускались к морю; отлогий морской берег, узорчато перерезанный разными дорожками, окаймлен был виноградными садами, а потом в бесконечную даль катилось синее море! К западу развертывалась огромная долина Табасаранская, как будто бы для разнообразия картины почти совершенно обнаженная, усеянная холмами, оживляемая иногда селениями и лесочками: по всей долине вилась узкой лентой знаменитая Александрова стена, а вдали уступами восходили Кавказские горы!

День был ясный и тихий, солнце светило ярко, воздух обдавал ароматами, и я долго в приятном раздумьи стоял на башне, забывая, что я здесь нахожусь, как новый Жером Патюро, для добывания бессмертия, а совсем не для восторгов природой.

После я видел много пейзажей очаровательных и скучных, милых и страшных, богатых и скудных, горных и морских, но Табасаранский вид до сих пор живо и ясно стоит у меня перед глазами!».

Вид Джума-мечети с северо-западной стороны. И.Н.Березин (1818-1896). Бумага. 1842

И.Н. Березин изучает городские достопримечательности: «В одно счастливое утро я очутился на шумном дворе мусульманского храма...» (О посещении Джума-мечети). Или: 

Кладбище Кырхляр. И.Н.Березин (1818-1896). Бумага. 1842

«В один мрачный день в мрачном расположении духа я вышел с кипами белой бумаги из кизлярских ворот и прямо отправился на знаменитое кладбище «Кырхляр» Сороковик. Конечно, читатели предполагают, что я, знакомый в качестве ориенталиста и чернокнижника с таинствами заклинания духов и усопших, иду на кладбище, как Макбет к ведьмам, за тем, чтобы потревожить подземные тени и с их незримою силою добыть диплом на звание великого открывателя? Увы! Я точно шел для исследования над почившими в Кырхляре правоверными, я точно имел в виду какое-нибудь бессмертное открытие, за которое попал бы прямо в Академию Надписей, но великая наука Боско мне совершенно неизвестна, и желания мои ограничивались снятием надписей на могильных памятниках в Кырхляре».

Ученый рассказывает также о людях, населяющих город, и их занятиях: дербентцы сеют красильный корень марены, занимаются садоводством, выращивают виноград, персики, винные ягоды, абрикосы, сливы, груши, арбузы, дыни и другие вкусности. «Весной, а иногда в январе очень красиво в садах распускаются миндальные деревья».

И, видимо, от того, что не сбылось тайное желание юноши — во время путешествия по Дербенту совершить какое-либо «бессмертное открытие», он и завершает свои записки, продолжая над собой подтрунивать, следующими словами: «Я не доволен очерками Дербента: мне нужно поле обширнее, страна неизведаннее, народонаселение мудрёнее дербентского. Невелика слава описать город, в котором прожил десять дней! Я хочу попробовать свои силы в описании страны, в которой не был, которая до сих пор не известна, о которой лишь в народе темные слухи...».