«Дербент славится … баснословной древностью»: путешествие по Дагестану казанского ученого

Илья Николаевич Березин относится к той замечательной плеяде казанских ученых, благодаря которым казанская школа востоковедения получила всемирное академическое признание уже в первой половине XIX века. В это время активно работали и публиковались Христиан Мартин Френ — ученый-арабист, приглашенный из Германии, Федор Иванович Эрдман, Иосиф Федорович Готвальд, Александр Касимович Казем-Бек и другие учёные. Расцвет казанского востоковедения связывают и с именем великого математика Николая Ивановича Лобачевского, который стоял тогда во главе университета.

В 16-летнем возрасте Илья Березин поступил на восточный факультет Казанского университета. Здесь он занимался арабско-персидским языком под руководством профессора Ф.И. Эрдмана. Именно в Казани будущий ученый сформировался и развился как эрудированный исследователь в разных сферах восточной науки. Через три года, закончив курс, со степенью кандидата он был оставлен в университете для подготовки к профессорской кафедре. В это время он совершил поездку в Астрахань для близкого знакомства с бытом персиян и татар. Вернувшись в Казань, защитил диссертацию на тему «Что способствует развитию просвещения и останавливает ход его в державах магометанских». В 1841 году получил степень магистра восточной словесности. А еще через год – по плану и указаниям профессора А.С. Казем-Бека Березин был включен в состав научной экспедиции по Дагестану и Закавказью, Аравии и Турции, Персии и Египту, где изучал языки, исследовал современный быт народов, литературу и древности восточных государств. Молодому ученому не было в то время и 25 -ти лет.

Отчеты о занятиях на Востоке за это время были опубликованы в «Ученых записках, изданных Императорским Казанским университетом» за 1845-46 годы.

Можно предположить, что записки путешественника были очень популярны среди читателей, так как в 1849 году в университетской типографии эти воспоминания вышли уже отдельной книгой под названием "Путешествие по Дагестану и Закавказью", а в 1850 книга была переиздана с картами, планами и видами замечательных мест. 

О древнем Дербенте рассказывается в III главе «От Дербента до Кубы». Непосредственно городу посвящено сорок страниц печатного текста.

«Что Дербент пользуется большим почетом между мусульманскими городами, это доказывает составленная нарочно для него одного «Дербент-наме» Дербендиада, рассказывающая историю этого города; что в Дербенте есть много любопытного для археолога, это свидетельствуют громадные стены его с многочисленными надписями, и что, наконец, Дербент не походит на другие города Дагестана и Закавказья, в этом могут убедить похождения вашего покорного писателя...».

В Дербенте Илья Николаевич провел десять дней. Он прекрасно подготовился к поездке. Березин изучил множество источников. В своих записках молодой ученый ссылается не только на древнейшую хронику «Дербент-наме», которую называет Дербендиадой, но и на описания Кантемира, Броневского, Эйхвальда, восточных писателей — Масуди, Абульфеда, Закерия Казвини, Ибн Эль-Варди, Бакуви… И это еще не полный список. При этом он не просто рассказывает об  исторических событиях, но, если они спорные, приводит сначала мнения на этот счет из разных источников, а потом обязательно напишет, чьей точки зрения он сам придерживается и почему. 
И.Н. Березин не только рассказывает, свое повествование  он сопровождает планами местности, искусными зарисовками, которые сам же и выполняет, а это говорит о его разносторонних способностях и прекрасной подготовке.

Генеральный план крепости Дербента с городом

«Дербент славится во всех восточных историях баснословной древностью: естественно мое внимание прежде всего обратилось на историю этого города». И здесь до XII века для Березина основной источник — историческая хроника «Дербент-наме». Он рассказывает историю города с самых первых упоминаний о нем в источниках и до новейшего времени, когда Дербент окончательно становится российским городом. Повествование очень живое, Илья Николаевич не просто приводит сухие факты, а за его описанием виден молодой человек, не лишенный чувства юмора. Он постоянно посмеивается над собой: «...находящиеся у меня надписи не могут служить дипломом на бессмертие, о котором я так хлопочу с тех пор, как попал в древний город Ноя». Или: «Городничий г-н Мекрюков великодушно вызвался помогать мне в хождении за дипломом на звание великого первооткрывателя», т.д.

План Великой Кавказской стены (Стены Александровой)

Березин рассказывает о своих прогулках по городу и его окрестностям. Сильное впечатление произвела на ученого Горная (Великая Кавказская) стена — Даг-бары, Березин называет ее «Стена Александрова». «Восточные авторы назначают ей протяжения около 400 верст, что очень удобно совпадает с известием о конце этой стены, видимом около реки Алазани». Он очень интересно рассказал об этой прогулке, когда его сопровождал целый отряд джигитов по причине того, что небезопасно было в то время выходить одному за пределы города. И вот его замечательное описание обзора, который он увидел сверху:

«Я сошел с коня и по выдавшимся камням стены, цепляясь руками и ногами, поднялся на башню: когда я взглянул сверху кругом, мною овладело такое сладостное чувство, что я чуть-чуть не спрыгнул с четырехсаженной высоты на деревья подле башни! Я находился в ущельи, которое с севера и юга замыкали горы, покрытые лесом, но к востоку и западу вид простирался необозримо далеко. К востоку горы, прятавшиеся под частоколом деревьев, волнами спускались к морю; отлогий морской берег, узорчато перерезанный разными дорожками, окаймлен был виноградными садами, а потом в бесконечную даль катилось синее море! К западу развертывалась огромная долина Табасаранская, как будто бы для разнообразия картины почти совершенно обнаженная, усеянная холмами, оживляемая иногда селениями и лесочками: по всей долине вилась узкой лентой знаменитая Александрова стена, а вдали уступами восходили Кавказские горы!

День был ясный и тихий, солнце светило ярко, воздух обдавал ароматами, и я долго в приятном раздумьи стоял на башне, забывая, что я здесь нахожусь, как новый Жером Патюро, для добывания бессмертия, а совсем не для восторгов природой.

После я видел много пейзажей очаровательных и скучных, милых и страшных, богатых и скудных, горных и морских, но Табасаранский вид до сих пор живо и ясно стоит у меня перед глазами!».

Вид Джума-мечети с северо-западной стороны. И.Н.Березин (1818-1896). Бумага. 1842

И.Н. Березин изучает городские достопримечательности: «В одно счастливое утро я очутился на шумном дворе мусульманского храма...» (О посещении Джума-мечети). Или: 

Кладбище Кырхляр. И.Н.Березин (1818-1896). Бумага. 1842

«В один мрачный день в мрачном расположении духа я вышел с кипами белой бумаги из кизлярских ворот и прямо отправился на знаменитое кладбище «Кырхляр» Сороковик. Конечно, читатели предполагают, что я, знакомый в качестве ориенталиста и чернокнижника с таинствами заклинания духов и усопших, иду на кладбище, как Макбет к ведьмам, за тем, чтобы потревожить подземные тени и с их незримою силою добыть диплом на звание великого открывателя? Увы! Я точно шел для исследования над почившими в Кырхляре правоверными, я точно имел в виду какое-нибудь бессмертное открытие, за которое попал бы прямо в Академию Надписей, но великая наука Боско мне совершенно неизвестна, и желания мои ограничивались снятием надписей на могильных памятниках в Кырхляре».

Ученый рассказывает также о людях, населяющих город, и их занятиях: дербентцы сеют красильный корень марены, занимаются садоводством, выращивают виноград, персики, винные ягоды, абрикосы, сливы, груши, арбузы, дыни и другие вкусности. «Весной, а иногда в январе очень красиво в садах распускаются миндальные деревья».

И, видимо, от того, что не сбылось тайное желание юноши — во время путешествия по Дербенту совершить какое-либо «бессмертное открытие», он и завершает свои записки, продолжая над собой подтрунивать, следующими словами: «Я не доволен очерками Дербента: мне нужно поле обширнее, страна неизведаннее, народонаселение мудрёнее дербентского. Невелика слава описать город, в котором прожил десять дней! Я хочу попробовать свои силы в описании страны, в которой не был, которая до сих пор не известна, о которой лишь в народе темные слухи...».